Землетрясение в Лиссабоне явилось одним из наиболее разрушительных бедствий подобного рода, которые знала история. Его отзвуки докатились до островов Карибского моря и Финляндии. Масштаб разрушений стал поводом для первых серьезных исследований в области сейсмологии.

Эпицентр этого землетрясения находился в Атлантическом океане, приблизительно в 200 км к юго-западу от мыса Сент-Винсент — крайней юго-западной точки Европы. Последствия землетрясения были чудовищны в особенности для Лиссабона и его ближайших окрестностей, но затронули они всю Португалию, пострадали Испания и Марокко. Отзвуки землетрясения ощущались даже в Финляндии, что позволяет современным геологам оценить его силу приблизительно в 9 баллов по шкале Рихтера.
Началось оно около 9 часов 30 минут 1 ноября в католический праздник — День Всех Святых. Было чудесное осеннее утро, и жители готовились торжественно отметить праздник. Население Лиссабона в то время составляло 275 000 человек, и город относился к числу самых крупных в Европе. В течение примерно шести минут один за другим последовали три толчка, разрушившие тысячи домов и других построек. Большая часть людей, выживших после первого удара стихии, бросилась к Тежу (Тахо) — реке, протекавшей через город и впадавшей у его стен в океан. В те времена Лиссабон был главным портом и столицей большой империи, которой являлась тогда Португалия, чья власть распространялась на Латинскую Америку, Африку и Азию. Поэтому в гавани всегда царило оживление от многочисленных приходящих и уходящих судов. На них люди и искали спасения.

Приливная волна
Спустя приблизительно тридцать минут после землетрясения эти беженцы стали свидетелями того, как воды Тежу почти всей массой отхлынули в океан. Вслед за этим поднялась огромная волна, смывшая людей и потопившая корабли. Эта приливная волна, или цунами, обрушилась не только на Лиссабон. Удар стихии приняло все побережье Португалии, больше всего пострадал район Алгарви на самом юге страны, где было разрушено много городов и деревень. Позднее цунами достигло Северной Европы, и трехметровые волны опустошили побережья Англии и Финляндии. Необычно суровые условия отмечались даже в лагуне Харлеммермера в Нидерландах. К югу от эпицентра приливная волна нанесла существенный ущерб прибрежным городам Испании Уэльве и Кадису; пострадала даже расположенная вдали от побережья Севилья, где вышла из берегов река Гвадалквивир.

Досталось и побережью Марокко: человеческие жертвы имелись во многих городах, в том числе Танжере, Рабате, Агадире. Само землетрясение принесло до этого смерть и разрушения в Мекнес, Фес и Марракеш. От приливных волн погибли люди на Мартинике и Барбадосе — островах Карибского моря.

Сразу же вслед за землетрясением в Лиссабоне вспыхнули пожары, причиной многих из них стали оставленные горящими очаги и зажженные свечи. Дома опустели, огонь распространился очень быстро, потому что бороться с ним было некому. Бушевавшее в течение пяти дней пламя спалило все дотла. Огонь уничтожил много зданий, устоявших перед землетрясением и приливной волной. Общее число погибших от землетрясения составило 100 000 человек, из них 90 000 жертв — в Лиссабоне и 10 000 — в других городах. Однако, принимая во внимание масштабность землетрясения и вызванные им цунами, можно предположить, что количество погибших может значительно превышать указанную цифру.

Катастрофа для культуры
Землетрясение нанесло огромный урон и памятникам культуры. Полностью были разрушены церкви и музеи, построенный за полгода до этой катастрофы оперный театр «Феникс», королевский дворец на площади Терро-ду-Пасу вместе с хранившейся в нем библиотекой, насчитывавшей 70 000 томов, погибли сотни картин таких знаменитых мастеров, как Тициан, Рубенс, Корреджо. Не сохранились и королевские архивы, содержавшие в числе прочего судовые журналы и путевые заметки путешественников и мореплавателей, в том числе и Васко да Гамы. Само королевское семейство чудом избежало гибели лишь благодаря тому, что одной из принцесс захотелось провести праздничный день на холмах в окрестностях Лиссабона. После землетрясения королевский двор обосновался в специально разбитом лагере в отдаленном районе Ажуда. До конца своей жизни в 1777 году король Жозе I отказывался жить в стенах дворца, предпочитая палатки и шатры.

Сразу же после землетрясения министр Себастьяно Хосе де Карвальо-и-Мелло, назначенный позднее премьер-министром и более известный как маркиз де Помбаль, энергично начал восстановительные работы. Говорят, что на вопрос короля, что надо делать, он ответил: «Сейчас? Надо похоронить мертвых и накормить живых». Против воли католической церкви было кремировано столько тел погибших, сколько удалось. Мародеров вешали немедленно, были закрыты все выезды из города: считалось, что любой, кто имел силы покинуть город, мог помочь в восстановительных работах. Хотя Лиссабон благодаря этим мерам и решимости маркиза де Помбаля быстро отстроили, по мнению многих, землетрясение стало началом заката Португалии как процветающей колониальной державы. В XVII веке это государство утратило большую часть своих колониальных владений и рассталось с превосходством на море, уступив Великобритании и в особенности Нидерландам.

Начало сейсмологии
Ущерб, нанесенный землетрясением важному экономическому и культурному центру Лиссабону, вызвал сильный резонанс во всей Европе. Оно нашло отражение в творчестве писателей, художников, философов. В качестве примера можно сказать, что французский писатель Вольтер отвел ему место в своем романе «Кандид», а также посвятил сочинение, озаглавленное: «Стихотворение по поводу бедствия, постигшего Лиссабон». Немецкий философ Иммануил Кант опубликовал ряд статей, а также выдвинул теорию с объяснением причин, порождающих землетрясения. Хотя впоследствии она и оказалась ошибочной, тем не менее это была первая попытка научного подхода к объяснению природы землетрясений, которая может считаться первым шагом на пути развития сейсмологии.